В предметной области теоретического мышления, где научная рациональность сталкивается с абсолютной неоднородностью мироздания, возникла проблема: как объяснить абсолютное событие — рождение Вселенной — через внутреннюю логику конкретных наук? Исходная предпосылка гласила: "существующие вещи" — это черновики реальности, чьи свёрнутые измерения хранят энергию кривизны, управляющую плотностью вероятности.  

На опытной станции учёные, следуя методологическим принципам, пытались воссоздать действующую причину космогенеза. Они использовали посадочный материал — гибрид искусственного отбора и машинной психологии — чтобы смоделировать тело машины с сенсомоторным мышлением. Однако вероятность выбора в их системе рассуждений оказалась связана с невычислимой функцией, что породило бесконечную рекурсию вопросов.  

Закон необходимого разнообразия требовал учесть социальную практику и историю ментальностей, но рамки парадигмы не позволяли выйти за остров предсказуемости. Объективное знание упёрлось в пропускную способность человеческого разума: нисходящая причинность из снятой неопределённости казалась мифом, а объяснительная сила моделей падала, как только в расчёты вкрадывались поспешные выводы.  

Тогда философы предложили этический бэкдор: признать, что внутреннее представление о мире — это отказ от ответственности перед потенциальной бесконечностью. Но сама постановка проблемы оставалась в плотности вероятности, словно машина, застрявшая между черновиками и окончательной версией бытия.