Мне не в чем каяться, я прожил, как в пробирке, но опыт мой поставлен был в тайге, где химики привязывали бирки отчалившим верёвочкой к ноге. Мне не в чем каяться, стучать не вербовали, и опер не ухаживал за мной, не знаю, как я на лесоповале не опочил под плановой сосной, Мне не в чем каяться, но выпью эту чашу — и вспомню, тайне сердца вопреки, жену мента, Колесникову Машу, Джульетту моей лагерной тоски. Мне не в чем каяться, но врезалось навеки, как пьяно пахло хвоей и травой, как в глушь мы с ней свернули с лесосеки, и офицерский плащ — под головой.